рассказы&повести

Дорогие друзья! Всем медикам, по всему миру нужна помощь. Поддержка нужна и заболевшим людям - они, и их близкие оказались в состоянии тревоги и неопределенности. Когда дети из разных стран присылают свои рисунки с поддержкой и ободрением, это дает облегчение и надежду. В прошлом, проект “Дети-детям” собирал детские рисунки, сделанные специально для пострадавших от цунами, и отправлял творческие работы в Индонезию. Мы видели что это помогает!
Сейчас мы хотим развернуть идею на все страны, попавшие под действие пандемии. Вот с таким проектом мы обращаемся к школьникам:


Директорам школ и учителям

Я являюсь координатором международной гуманитарной программы «Дети детям» (www.kidstokids-international.org). Инициатива под названием «Дети детям» — одна из основных программ международной гуманитарной организации “Oneness-Heart-Tears and Smiles” («Слезы и Улыбки Сердца-Единства»), основанной гуманитарным деятелем и миротворцем Шри Чинмоем в 1991 году.
Мы чувствуем, что эта программа может именно сейчас, во время пандемии короновируса Covid-19, помочь детям разных стран справиться со стрессом и огорчением.

Проведя за годы множество инициатив по работе с детьми в рамках проекта «Дети детям», мы уверены, что если детям тоже дать возможность улучшить сегодняшнее положение дел, они почувствуют прилив сил и вдохновения. Мы увидели это, когда проводили один из самых масштабных наших проектов после цунами 2004 года в Индонезии. Мы дали детям из разных стран возможность выразить свою дружбу, заботу и ободрение детям регионов, которые пострадали в результате цунами. Около двадцати двух тысяч детей из более чем 30 стран отправили свои рисунки и послания детям Индонезии и Шри Ланки через программу «Рисунки любви».

Мы хотели бы пригласить учеников вашей школы ободрить с помощью рисунка и послания дружбы тех детей, в чьих семьях кто-то заболел короновирусом, а также направить послания благодарности докторам, медсестрам и другим медработникам по всему миру, которые сейчас помогают заболевшим.

Наш новый проект называется «Рисунки Любви и Благодарности».

Мы приглашаем детей сфотографировать свое послание и рисунок и отправить по электронной почте на адрес kidstokids2020@yandex.ru Рисунок или пожелание от ребенка подарят всем улыбку и радость. По отзывам учителей дети, которые участвуют в подобных проектах, начинают проявлять свои самые лучшие качества, а также получать радость, сознавая, что могут сами чем-то помочь и изменить ситуацию к лучшему. В некоторых странах мы планируем повесить возле больниц баннеры с детскими рисунками, а в будущем организовать выставки.

Пожалуйста, изучите наши предыдущие проекты и задайте мне все интересующие вас вопросы.

Благодарим за Ваше внимание,

С уважением, Сергей Супремов

Хороший час истек, на верхней колбе часов ни песчинки. Значит ли это, что настает заунывное время?
Увлеченный игрой Антон не заметил как проскочила встреча с другом. Взрослые зашли забрать его - мама и папа. Отец весь в раздумьях как удалить скверную статью о его бизнесе. Придется или истребить пакость, или сматывать удочки.

Мать Антона говорит по телефону — звонок за звонком. Она делает все возможное, чтобы не видеть, что муж хочет ей показать. Он ведет машину и поминутно поворачивает к ней голову. Как капризничает и сопротивляется сын ей тоже не хочется видеть. Сейчас закончится звонок и женщина выберет из телефонной книги кому еще позвонить. Только бы не видеть этих расстроенных мин. Мужики, а все туда же, в жалость. Она знает о проколе мужа, - с начала было понятно.

Истекает время хорошего часа. Отключить телефон и жизнь упрется в лобовое стекло, в пазл с навсегда потерянными дольками. А всего-то делов: не видеть, а уши отдать телефону. Сын через час утихнет. Детская правда предложит новую затею. Муж пойдет пить втихаря. Словно ему тяжелее всех на свете. Но она выдержит. Спишет его долг, пригвоздит мужа еще крепче, и тот будет тайно спиваться и висеть на шее. Или выгнать сейчас? Как есть! Пусть катится, однушку отдать ему, сына - себе. И ну его, невезение в штанах.

Очередной звонок снабженцу. Голос обстоятельного семьянина под пятьдесят с редеющими волосами. У него все грамотно, строит дом в Луханино. Такой здоровячок проходит бури без вина. Света трет глаза, в окно задул какой-то дым. Жгут траву на обочине. Старое горит, давая едкий дым. Старое надо сжигать.

— Ничего, ничего. Это дым тут. Трава прошлогодняя горит. Я нормально. Станислав Леонидович, у нас договор истекает. Вот так! Из-за этого плачу в том числе. И другие поводы, свои … Ой, не смешите, мы в хвосте плетемся. Пробка, и ветер тут, и дым в глаза.
— Ветер, дым, пробка, - два раза повторил Антон. Потом третий раз.

Мальчик уже переключился, обида начала растворяться в детском нестройном прошлом.

— Когда приедем, папа пойдет с тобой погулять. Он сводит тебя в Пингвинов. Помнишь мороженное с крошкой?

— Да-а-а-а!
Папа пробует возмущаться, но Света ухватилась за мысль: освободить себе пару часов вечером. Проблема переползет на завтра, а это уже другая глава.

Большая проблема, что когда приземлился, ты ничего не соображаешь. Надо загодя писать инструкцию что делать. Но и это не поможет. Нужно отрепетировать и прогнать до автомата все, что собираешься делать — по другому не получится.

Свазилан ослабил веревку, расстегнул спальник и тот соскользнул вниз, упав рядом с шасси. Парень не соображал что случилось. Он слышал голоса, но не мог распознать идут ли они со стороны, или изнутри его сознания.

Под Свазиланом сначала показалась тень, а потом появился работник в служебном комбинезоне. Тот задрал голову и спросил:

- Эй, амиго! Ты не замерз? Говорить можешь?
Это был испанский язык, но Свазилан ожидал услышать английски, голландский, немецкий — любой, но не испанский. Потому что испанский это его родной язык, а с родины он сбежал.

- Я ок! Мы в Хьюстоне? Это Хьюстон?
Комбинизон отрицательно помотал головой и громким шепотом сообщил:

- Ты не слезай, тут вокруг одни камеры! Минута, и полиция примчится.
- Это Хьюстон?
Свазилан снова получил отрицательный ответ.

- Парень, - сказал Комбинезон, - Тебя защитил белый дух. Проси теперь, чтобы он довез тебя куда ты хочешь! Дозаправка здесь. Знаешь, самолету надо топливо заливать. Авиационный керосин. Я вот разомкну этот контур, видишь… Топливный насос, вот он. Вокруг ни души не должно быть. Огнеопасно!

- Это не Хьюстон? А что тогда?

- Остров в море. Isla elen mar. Америка Латина. Ты, друг, возьми мой чай, погрейся!
Комбенизон взобрался на шасси, вытащил термос из рюкзака и передал Свазилану.

- Если тебе совсем плохо могу позвать медиков…
- Нет! Не надо врачей. Сколько еще до Хьюстона лететь?
Комбинезон пожал плечами:

- Часа два. Так что, продолжишь путешествие? Или тут останешься?
Свазилан ответил, что продержится еще два часа. Комбинезон посетовал что ему надо работать, и пожелал удачного полета.

Для Свазилана два часа в разряженном воздухе, как еще одна жизнь. Но теперь он точно знал куда прилетит! А также то, что в Хьюстоне не стоит дожидаться заправщика — тот может оказаться стукачем и вызвать полицию. Свазилан затянул веревку, которой крепил себя к стенке отсека, прижал теплый термос к груди, и закрыл глаза.

Настал конец нового холодного пути. Нелегальный путешественник наконец услышал английскую речь — пассажиры громко говорили, спускаясь с трапа. Свазилан не поддался желанию спрыгнуть на посадочную полосу. Нагретый солнцем воздух поднимался от посадочной полосы и окутывал теплом. От Свазилана шел пар, все пахло родиной. Все посадочные полосы мира - это одна ровная дорога, они из одной семьи. Наступил вечер, включились ночные прожекторы. От фюзеляжа и крыльев протянулись длинные тени. Пусть тут сотня камер наблюдения — перемещаясь по теням можно добраться до края аэропорта, а там и на свободу.
Свазилан не чувствовал ног. Его мотало, но он продолжал двигаться из одной тени в другую. Чем дальше он продвигался, тем больше от Хьюстона веяло родным духом: и запахи, и звуки, и влажный горячий воздух. Наверное, все аэропорты мира из одной семьи.

Вот и забор. Он так устроен, чтобы не забраться на полосу извне, но изнутри выбраться просто. Несмотря на крайнее истощение, Свазилана не оставляла радость. Пусть опасный, и для многих увенчавшийся смертью он преодолел!

За оградой аэропорта мусор, обрывки газет, пустые пластиковые бутылки. Такая привычная среда, что Свазилан чувствовал себя как дома. От того, что тепло наконец отогрело конечности, Свазилан стал засыпать на ходу. Утром он обнаружил, что под ним лежит газета на испанском. Это было издание Isla de Libra. Такою газету выписывал его отец. Свазилан потер лицо руками, отгоняя наваждение, и стараясь просунуться до конца. Только сейчас парень свел воедино все события прошедшего дня. Хьюстон, большой аэропорт, какой-то парень из обслуживающего персонала. Сам он полупьяный от нехватки кислорода и жуткого холода. И Свазилан пока не понимал злиться ему, или радоваться, что слетал в Хьюстон, чтобы перекинуться парой слов с испано-говорящим доброхотом, и попить том горячего чаю.

Через десять лет Свазилан передавал эту историю своим детям, и заявлял, что Родина всегда с тобой — от неё не уйти.

Первая неделя в качестве кандидата прошла успешно. Влад приноровился к политическим лозунгам и к чувству, что это ложь, однако ее можно терпеть. Вход в депутатский корпус подразумевал способность верить в неподкрепленные обещания, вылетающие из собственного рта. Этот сложный психологический барьер Влад преодолел, и дальше стало легко.

Всего две недели назад Федор возил его на подъемнике по местам массового скопления народа, которые им расписал Вирзяев. Эдуард Вирзяев избирался уже не в первый раз, поэтому имел отработанные методы и беспроигрышную предвыборную программу.

Эдуард нанял Влада выкрикивать агитации за свою, Вирзяевскую кандидатуру, прямо со стрелы подъемника. На таких приспособлениях поднимают рабочих, чтобы те монтировали провода на верхотуре, или пилили высокие ветки деревьев.

Федор подвозил Влада к продовольственному рынку, поднимал на пять метров и начиналась “отработка позиции Вирзяева”. С этой высоты Влад мог хорошо видеть электорат, а также подъезжающих полицейских. Последних следовало избегать, так как полиция считала такой метод агитации нарушением. Однако, если подъемник быстро сматывал удочки, то за ним не гонялись.

Поработав на Вирзяева, и большую часть дня находясь на высоте, к Владу стали подступать идеи, что и сам он мог бы так себя пиарить. Это особое чувство — парить над людьми и посылать им истину. Текст Влад теперь выучил. Федор был согласен возить его за те же деньги, что платил депутат и обещанное место помощника. Следовало только собрать подписи за свое имя, и разработать собственный визуальный имидж.

За доплату Федор согласился собирать подписи прямо у кузова подъемника, в то время как кандидат сверху выкрикивает свою платформу. Влад направлял свой агитационный кран в места, о которых депутат Вирзяев даже не помышлял. К родильному дому. На авто-барахолку. К забору завода ЖБИ, за которым трудилось триста работяг. На автобусный вокзал, и на площадь, где с земли торговали старьем.

В качестве визуального имиджа на стреле подъемника появился баннер “За новые высоты”. На голове Влада красовалась бейсболка с надписью “Суприм”, кратко отражающая позицию про высоту, на которую он собирался поднять людей, если они Влада выберут.

Подобная работа быстро берет в оборот. Начинают приходить чувства, каких раньше не было. В основном связанные с высотой, исключительностью своей жизненной задачи и ответственностью за людей. Несколько общей ответственностью — преимущественно планетарного уровня. С другой стороны, некоторые чувства притупляются. Влад еще до своей кандидатуры увидел, что циничная поначалу – работа потом стала даже вкусной. Полиция не появлялась в местах куда ездил агит-кран, что тоже давало чувство миссии. Депутат Вирзяев раз только плюнул в их с Федором сторону, но больше себя не проявлял. Когда Владу нашептали, что, дескать, Вирзяев обратит себе на пользу агит-кран, подписи, и всю эту самостоятельность, - Влад не смог увидеть в этих сплетнях ни капельки правды.

В один из дней дул сильный ветер. С пяти метров кран пришлось спустить на четыре, а потом вовсе на три, чтобы слова долетали до ушей Проспекта Большевиков. С Влада все-таки сдуло бейсболку, под которой обнаружилась залысина. Кандидат крикнул вниз, чтобы Федор подобрал кепочку. Но, по-видимому, напарник был занят сбором подписей и стоял в удалении. Несмотря на это карета Влада стала опускаться к земле.

Уже на уровне где обычно люди стоят, ходят и делают свои дела Влад услышал голос:
- Чо, Богом себя почувствовал?

Его окружили трое мужчин нерелигиозного вида, но с причитающимся посланием:
- Богу-божье, кесарю-кесарево!

После этой фразы Влад почувствовал удар в бок. Третья, и заключительная фраза из тех, что он запомнил, относилась к инструкции от одного из мужчин к двум нерелигиозным. Тот уповал, чтобы бугаи ничего не поломали, а “так, образовательно”. Но мужики вошли в такие чувства, каких в повседневной жизни не встретишь. Например: показывать кесарю - кесарево случается не каждый день и приносит помимо образовательного эффекта, некий восторг воли. С другой стороны, за работу бугаям заплатили, плюс обещали должности “помощников”, что тоже кидало дров в огонь.

Последнюю неделю перед выборами Влад не покидал стен своей комнаты. Ему было не до предвыборной борьбы. На столе возле кровати лежала принесенная Федором кепочка, которую в тот день сдуло с головы Влада. Он вроде и рад бы убрать это напоминание со стола, но дотянуться без боли никак не получалось. Зато все остальное в мире встало на свои места. Парящая эйфория произносимых с высоты истин ушла. Его заменили множественные чувства. Такие обычно сопровождают человека возле нулевой метки, когда нет работы, нет семьи, и нет денег, но прошлое не тяготит. Прошлое пережило кесареву чистку и больше не будет беспокоить.

Также открылось много путей впереди, очень много разных. Они все идут по земле и в обход чиновников, депутатов, полиции. Как река, они огибают любое препятствие и движутся, манят. Влад лежал и мыслил себя источником, а жизнь его простирается аж до самого вечного океана. И река эта, от него до самой бесконечности нигде не теряется из виду. Просто иногда петляет.

Я захлопнул книгу с шумом. Можете представить звук, когда схлопываются две стопки бумаги, утяжеленные обложкой. Могучим закрыванием я дал космосу знак, что отказался применять все хитрости и зыбучую бессознательность. Такой шаг, как я считал, есть прорыв в становлении меня, как личности.

До прочтения книги себя я мыслил человеком, идущим от сумятицы и невежества, к ясности в общении с собой и с миром. Мне всегда приходил образ Троянского коня. Вначале деревянный колосс нес угрозу и войну. Все зло он таил в своем брюхе, а внешне выглядел деревянной скульптурой.

Человек хочет казаться образованным и учтивым, но внутри себя он несет оружие. Воин дорожит оружием, не хочет с ним расставаться, так как потеряв копье вся идентичность война теряется.

Я дорожу копьями и стрелами. Как иначе постоять за себя если придется защищаться? В другой раз копье пригодится мне если надо отвоевать то, что несправедливо попало к соседу. Мне неспокойно. Сосед может в любой момент напасть, так как считает что и я у него отнял. Я не доверяю соседу, поэтому пусть лучше копье будет при мне всегда.

Сосед не дремлет и обзавелся еще лучшим оружием. Мне теперь надо добыть мощный щит. Мы будем состязаться с моим недругом пока хватит сил. Бездушное соперничество не заканчивается. Если я начну мир с себя, то первым делом освобожусь от оружия. Я буду вести постепенное внутренне разоружение. Так я покажу соседу, что мои замыслы поменялись. В общении надо показывать другим, что ты не дорожишь своим оружием. Что ты не Троянский конь, несущий угрозу. Ты готов показать, что у тебя внутри.

Преградой к этому для меня встает недостаток образования. Имитация поведения родителей это все что видно было моей юной душе. Чтобы по-новому услышать жизнь, надо по-новому задать вопрос. Стать таким, кто не стесняется спрашивать, быть дружески настроенным. Потому что у всего есть своя тайна. Такое-разэдакое, что мировое всё не рассказывает вооруженным и злым.
 
Мое образование преграждает невежество — когда ты не догадываешься, что мир может быть таким невероятно разнообразным. Или что можно копать дальше и на что-то наткнуться. Мир не так легко познаваем. Его не взять силой. Образование — это начать говорить обо всем на свете. Случайное течение разговора дает большую свободу. Ты готов к неожиданностям, готов принять чужой поворот мыслей. Если есть насилие в вопросе, какая-то часть жизни просто не откроется, и Троянский конь продолжит нести в себе опасность.

Не случайно агрессор выбрал коня. Для коня важна воля, простор. Насилие не любит застревать в маленькой деревне. Ненасытному брюху нужно разгуляться. Образование, напротив, стоит на своем. Оно идет вглубь. Кто учится, тот уважаем знанием. Познающий склонил голову, его брюхо не сыплет обман. Он убрал штыки, так как оружие не ведет к знанию, а уж подавно к знанию себя.

- И вот представьте. Судно идет сквозь непогоду. Сети отрываются от тральных шестов, запутываются, рвутся. Следует отрезать сети чтобы защитить винт, но нужно найти такого героя! Сигнальный огонь в конце палубы. Пройти к нему непросто. Ящики, снасти разбросаны по палубе. Тут ты все напрочь забываешь: про подвиги, про бессмертие души. Эти волны, рев, стокилограммовый контейнер с рыбой волной сносит за борт за две секунды..

Капитан рассказывал эту историю своему отряду, намереваясь завершить в духе того, что он сам, наконец, вызвался спасать винты, и не побоялся бешеных волн. Но отряд не торопился брать высоту. Ночь предстояла долгая и промозглая. Гора имела скальные выступы. Взбираться на такую ночью, да еще соблюдая режим максимальной маскировки, было чистым безумием. Не допускался даже крохотный фонарик. Все наощупь, согнувшись или ползком.
— А что же вы думаете. Огонек будет ждать нас до утра? Сделает свою грязную работу и свалит. Он знает эти горы как облупленные. Пять лет отсюда шлет конфидециалку. Наконец-то, мы его запеленговали. Есть видимая цель. Что, еще год ждать будем? Нет! Идем сейчас.
— Может это не дезертир? - отозвался солдат, - Мало ли кто?!
— У нас разведданные. В прошлом году отсюда, из этой гряды мы сделали перехват. Есть предположение, что все прошлые разы шла передача из этих мест. Предатель целый год собирает локации наших экс-объектов, высчитывает сколько въезжает, сколько выезжает техники, количество обслуживающего персонала. Все-все! И за двадцать минут сливает эту информацию всему миру. Демократ недоделанный! Надо идти, и брать.
— А из населенного пункта нельзя волну гнать, надо в горы ему обязательно идти? - поинтересовался другой солдат.
— Можно. Только антенна должна быть ого-го какая! Он не дурак, понимает что мы длинную антенну враз словим. Интернет мы тоже хорошо мониторим. Другое дело радиопередатчик в мокрых горах. Пойди-ка, найди отважных, которые выковырнут гниду из сырой щели.

Отряд рассредоточился и двинулся вверх. У солдатов заняло два с половиной часа чтобы окружить костер. В бинокль было видно, что кто-то прячется в палатке и изредка подкидывает хворост, находящийся внутри. Передатчика заметно не было. Потом раздался пронзительный женский крик, за которым последовал барабанный бой металла об металл. Капитан отдал приказ всем залечь, а сам в сопровождении помощника направился к палатке. Женский крик усилился.

После требований сдаться, и угроз что тут все окружено и вооружено из палатки показалась женская голова. Незнакомка вылезла из своего укрытия, подняв руки над головой. В правой она держа ложку.
— Следующий! - скомандовал капитан.
— А никого нет, - произнесла девушка, - Я думала это звери крадутся….
Отойди на десять шагов! - не унимался военный, - Рядовой Степрунин, досмотри ее.
Ничего не обнаружив Степрунин пожал плечами.

Пока девушка жаловалась, что отстала от своей группы и вынуждена была заночевать здесь, из кустов раздавались пересмешки солдат. Из-за кромешной тьмы, скользких камней и высоты им было страшно взбираться на эту высоту, они опасались спугнуть противника. Был риск нарваться на растяжку, или засаду. Двое застряли на полпути: один вывихнул ногу, другой сломал. И весь этот рискованный поход для того, чтобы напугать девушку, у которой не оказалось даже толкового ножа.

Степрнунин одобрительно покивал головой
- Я бы сдрефил тут! И гляди-ка, девушка, одна, костерок, палаточка. Ветки собрала, в сухое место припасла. Уважаю!

Другие стали высказываться в похожем духе. Солдат восхищало, что она не побоялась ночи, сообразила отпугивать их шумом. И вообще из всех собравшихся была наиболее спокойной.
Ты видела кого-то еще? Или слышала может быть? - вмешался капитан.
Говорю же, шлялись тут волки, или еще кто. Не знаю. Я камень швырнула, еще один. Вроде стихло. Потом вы нагрянули. Я думала страшнее будет, но много всего за ночь. Не соскучишься…

Капитан послал осмотреть окрестность. Тут и стал заметен следующий огонек на отдаленной горе.
— Это твои? - спросил капитан
Он схватил бинокль и стал разглядывать удаленный склон.
— Они шлют тебе послание: тире-тире-тире -точка-тире-точка-точка

Девушка нахмурилась:
—Что это значит? Я не понимаю…
Капитан оторвался от бинокля, окинул всех взглядом и объявил, что если она не знает азбуку Морзе, значит послание не ей. И, между прочим, этот послание значит “вход”.
Солдаты переглянулись, предчувствуя новый марш-бросок.

— Может это выход? - страдальчески спросил один из них.
Капитан приказал разбиться на две группы чтобы заходить на гору с разных сторон.

— Эй, вы что меня теперь оставите? - спросила девушка.
Солдаты пожимали плечами, а капитан занимался стратегией.

— Так зачем вам всем ходить? Как рассветет, я одна туда схожу, у меня и снаряга есть. Не то что у вас. Зачем столько человек гнать. Все равно с горы никто не уйдет сейчас, если в здравом уме.

Солдаты остановились. Кто-то присвистнул, а Степрунин отдал честь новому командиру в юбке.
Капитан принялся по-новой объяснять про рецидивиста, сговор против государства и шанс показать себя героем. Но мотивация не работала.

- Еще парочка ноги поломает. Залезем, а на горке окажутся еёные дружки, или какие студенты.
На то у вас и есть главный, чтобы предположений никто не строил. Выполнять приказ!

Наутро, когда туман рассеялся, девушка выбралась из своей палатки и стала всматриваться туда, где скрылся отряд. Бинокля у нее не было, а видимость была плохой. Но солдаты смогли ее рассмотреть. Выстроившись в один ряд с туристами из ее группы, все как один отдавали ей честь. Только капитан воздержался. Ему было не до этого.

— Не за тем мы в органы шли, чтобы малярами работать! - заявили мужчины-полицейские.
Не так давно полиция заметила, что молодежные группировки соревнуются в размахах граффити. Им важно было поярче о себе заявить. Если одна группировка вырывается вперед, скоро эти сорванцы приступают к взломам, чтобы уже внутри магазина, или автосервиса оставить свою метку. Затем к лидерам ярких эмблем примыкают отвязные хулиганы. И вот, банда готова. Поэтому полиции города перешла задача вмешиваться в настенное творчество и делать соперничество групп трудным, а город делать чистым.

Младших лейтенанток назначили на борьбу с граффити. Сначала пара состояла из двоих низкорослых и коренастых девиц. Но у них пошли разногласия на политические темы. Одна выступала за коллективную собственность, а другая была сторонницей конкуренции и свободных рынков. Женщинам удавалось вырулить на эти темы каждый раз выходя на задания. От этого происходил конфликт. Коренастенькие активно строчили жалобы друг на друга.

Тогда полковник поставил в пару к Социалистке высокую брюнетку, о которой было известно, что она замужем за полицейским и никаких лишних воззрений у нее не было. Девушке оставалось только полюбить новую задачу - истребление граффити.

Лозунги Маркса и Ленина не сверлили дыр в мозгу высокой брюнетки Сантьяго. Социалистка отвязалась от нее, посчитав незрелой для серьезных тем. Но в аполитичной Сантьяго стала проступать способность, видимо с детства в ней дремавшая. Дар декоратора.

Получалось, что в городе хулиганов не ловили, но за ними убирала полиция. Классовое сознание Социалистки повелевало ей расставлять все по ступенькам: угнетенные и угнетатели. Борьба за правду и равенство требовала сил, выносливости и скорости. Видимо поэтому Социалистка полностью пересела на фаст-фуд. И это при ее изжоге! С собой поклонница Маркса носила соду, чтобы усмирять огонь в животе.

Сантьяго была не против граффити как жанра, не возражала что целыми днями они выполняют не полицейскую работу. Но что ее беспокоило, это сода в чистом виде, которую глотала ее напарница.
- Ты все себе пережжешь. Прекрати!
Напарница только отвечала, что Маркс велел смывать накипь прошлого, чем она и занималась.

Как-то девушек заслали на заводские склады. Накануне, Сантьяго по фотографиям подобрала необходимые цвета, чтобы эстетически граффити закрасить.

— Эй, красавица, — забравшись на лестницу говорила Социалистка, — Красота твой капитал. А все одно — красишь со мной заборы. Вишь, какую надпись размахали, ублюдки! Нам дня не хватит замалевать.


– Отнять мир от грязи нельзя. Он состоит из таких вот граффити: что-то природа нарисует, люди тоже, гляди, как умеют! А вот нам макияж под силам сделать. Все поприятнее будет!

Сантьяго продолжала:

— Мужикам надо поймать, обезвредить, свободы лишить. Боже, как все серьезно. А посмотришь, сколько грязи осталось - мама дорогая! Кишки, да волосы по всему полу. Кровище, навоз! И тут мы с тобой — эстетический отдел. Салон красоты и здоровья! Очеловечиваем профессию. Сегодня я еще узор пущу под трафарет. Все десять метров будет вязь по краю!

Произнеся длинное: “У-у-у-х”, Сантьяго улыбнулась, хлопнула себя по бедрам и потерла руки.

Дочка из жениного нового дома пришла к своему отцу - закройщику обуви Шептало В. И. В своем девятилетнем возрасте девочка проделала путь в три километра и принесла папе подарок - большую трехлитровую банку с летним воздухом. Каморка и по совместительству мастерская Шептало до половины уходила в землю, и имела три ступеньки спускающиеся ко входной двери. Обитатель каморки только недавно оправился от болезни. Он еще не выходил наружу, принимая заказы через курьера.

Дочка переступила порог и сразу споткнулась о хлам, разбросанный по полу. Банка, которую она несла в вытянутых руках, разлетелась вдребезги. Шептало проснулся. Он лечился в основном алкоголем, поэтому часто засыпал за работой. Мужчина не успел понять отчего шум, и как его дочь тут оказалась. Случилось, что первым чем он нащупал реальность был запах.

- Какие духи у тебя, дочурка! Ох, ароматные. У мамки взяла?

Девочка увидела что ее не бранят за стекло на полу, и быстро заговорила:

- Так это лето к тебе пришло, папа! Я несла тебе в подарок. Ты болел все лето, мама мне говорила. А эта банка стояла у нас на балконе и собирала весь воздух теплый, летний, душистый. Я закрыла крышкой, и принесла тебе. Уже ведь сентябрь, папа!

Шептало посмотрел сквозь грязное окошко под потолком. Круглый год окно это могло показывать один и тот же сезон. Лучи сюда проникали только на пару часов в день. В остальное время окно лило ровный серый свет.

- Вон оно как! Я-то и словил запах. Я-то и понял, что лето. Ух, ты моя славная! Что тебе дать? Вот возьми денежку, сходи в магазин. Мороженое там, пирожное… Да папке Ротманс, синий с кнопкой купи. Ах же, ….. (досада), тебе не продадут.

Зажав бумажку в руке, девочка с интересом рассматривала интерьер отцовской мастерской.
- Папа, а в той банке, - она показала на полку, - Там зима была?
С чего бы вдруг?
- Она белая изнутри, как будто иней. Заморожена….

Шептало объяснил, что одна хорошая женщина приносила ему муку для блинов. Но запнулся, не зная как объяснить дочурке, что женщина эта еще и сделала блины, и еще много чего сделала. Отец смекнул, что легче будет поддержать сказку. Он сказал, что там, в этой белой банке зима и осталась, а не то что она там была. И еще с осенью банка где-то стоит, и так далее.

С того дня девочка приносила ему банки в подарок. Каждый раз внутри оказывались либо ароматы дождя, или сладость детского праздника. Была с лаем собаки и еще экзотическая, с голосом кукушки. В обмен на подарки дочери, Шептало снабжал дочку мелкими деньгами на сладости. Все подарки Шептало составлял в ряд. Для этого он прибил еще несколько полок.

Ту женщину, которая по блинам, сменила еще одна. Да не одна, много было у Шептало. Очередная знакомая поинтересовалась, что означают все эти пустые банки, занимающие половину мастерской закройщика.

- Я храню в них простор!

Шептало был выпивши и в этот день приветствовал общение.

-Мы, Заля, в …. (место позади) живем! Теснота. Бетонные коробки, …. (досада). Я рвался на свободу вот с самого, …. , раннего детства. Презираю щели. И значит не только в бодром, а и в спящем состоянии тоже я зажат. Я островами сплю. Провалился на полчаса. Выплыл на берег. Когда заснул, все равно что влез в короб. Когда проснулся, то вырвался на свободу. Да только не настоящая. Пока не разглядел что вокруг. Вот и получается: спишь в гробу, а выкарабкаешься то и здесь могила. К ней самой, к воли необъятной, я невесомостью своей душевной рвусь. Только вот свобода в дефиците. Всем нужна, … (досада). Ее поэтому крадут.

Шептало ударил руками по пустым карманам, потом обвел взглядом свою каморку.
- Тут двадцать пять квадратов …
- Ну так ты мужик с площадью! - заулыбалась подруга.
Клетка! Клетка, и как я живу - клетка. Мне простора не видно. Я беру банку….а там где-то птицы поют, где-то ветра гудят. Там пространство огромное. Понимаешь?

Женщина возразила, что пустые банки только занимают место, и являют собою ненужный хлам.

- Не видела ты простора. И хуже того, ты не ищешь. Хуже всего! Пойми, голова, если нельзя к простору прийти, если не дают тебе к нему прорваться. Что делать? Надо его призвать к себе. Можно блины печь, начинку с икрой ложить, а если хана, то консервы. Когда консервы, то с голоду не сдохнешь!

Мужчина встал из-за стола. Он распахнул свои ручищи так, что с одной стороны со звоном стукнулся о банки, а с другой задел ленту для поимки мух.

- Всех денег что я заработал за жизнь - мало. Сколько я людей в обувь одел - мало. Сколько добра наделал - мало. Не купить на это простор. Дальше бабкиной дачи я не видел, да и там горбатился. А тут вот тебе - шарахнул банку об пол и лето тебе. Другую разбил - космос …. (огромный). Вот в этой гребаной дыре все-все…. Прямо здесь и сейчас!

Днем ранее собака доктора подпрыгивала и хватала пастью снежинки. Дети принесли ей свои сладости, чтобы собака не ела снег. Проглотив подарки от детей, собака продолжила войну со снегом. Вверенная ей территория неумолимо затягивалась белым покрывалом. Собака доктора не справлялась с равнодушным врагом, однако не сдавалась.

В жизни доктора случилось так, что первая жена охладела к нему через два года. Нынешняя выбрала стратегию, подразумевающую накал. Покорение мужа удавалось благодаря советам психолога, профильной литературе, и подкреплено было собственной склонностью к жарким схваткам. Эльза зеркалила доктора, настолько, насколько у нее это получалось. Когда дети передразнивают друг друга, то они при этом демонстрируют, что как раз этого они и хотят. Выросший ребенок, напротив, скрывает факт, что он копирует. Была бы то ее глупость, она бесила не в той степени, как утонченная способность отражать несовершенные части мужа.

Вот и сейчас, Эльза вслух повторяла его мысли :
Надо быть идиотом, чтобы забираться на вершину слалома по эвакуационной лестнице!

Защита доктора вершилось без его видимого участия. Как если бы хранитель за его спиной учитывал все недостойные поступки окружающих, и устанавливал справедливость.

Доктор молча шагал, положив лыжи на плечо. Эльза плелась сзади и причитала. Это была ее идея делать фото елей с разной высоты, а трудности подъема как-то не пришли ей на ум. К тому же, елей было мало, да и те в приличном удалении. Только белая, пустая высь. Ровная, со следами лыжни, образовавшей подобие белой реки в белых берегах.

Эльзу посетило чувство, что хочется накрыть их обоих и собаку одеялом. Защитить от неизвестности посреди высоких снежных склонов, также как она защитила детей, оставив их дома.

Глухой рокот достиг ее ушей. Вокруг пока никаких изменений: их пес лаял и суетился у подножья, тут и там лыжники катились между елей. Но рокот стал звуковой дорожкой, когда еще все в порядке, а музыка предсказывает поворот событий. Резкие возгласы вдали, сирена - и вот лавина.
Стинг, беги! - закричала Эльза.

Доктор посмотрел вниз, пока еще не понимая.
Беги, спасайся, Стинг! - не унималась Эльза, - Скажи же ему!
Огромными глазами она уставилась на доктора. Мужчина сообразил, что лавина в паре минут от них, и закричал собаке.

Пес послушался хозяина, и припустился вниз по склону.
Боже, боже мой! Он не успеет…

Эльза глядела то на мужа, но на убегающего пса. Женщину охватила истерика. Доктор был уже рядом и силой удерживал жену за плечи.

Успокой полушария! - кричал он ей прямо в ухо, - Обхвати перила!

Лавина ударила в стойки их железной лестницы, но только сотрясла конструкцию, не сломив, и не согнув.

Мы ничем не поможем Стингу. Успокойся. Припадков только сейчас не хватало. Держись за меня! Стинга мы откапаем. С ним будет все в порядке. Снег сохранит. Собаки могут спать в сугробе.

Эльза проскулила, что это тонны снега.

Не волнуйся! Стинг сделает себе домик и уснет, пока мы не докопаем до входа. Горы проголодались, раскрыли пасть. Но снег нам поможет. Он хранит наши надежды!

- Они не сломились! - читал Артур с листа, - В стране было мало мужества, и они добыли мужество из своего сердца.
- Сломились?! - перебила его учительница, - Ты сам писал?
Артур перевел взгляд на учительницу литературы, и изобразил на лице натужное воспоминание. Класс сидел тихо, детям нравилась подача Артура. Литераторша кивком показала продолжать.

Три года до этого, у Скандинавии отобрали всех спортсменов…
Литераторша вскинула голову, захотела вмешаться, что не вся Скандинавия, и не всех атлетов, а только выдающихся. Но женщина передумала делать исправление.

- Одного за другим коварный сосед скупил всех героев спорта. Скандинавия проиграла конкурсы и Олимпийские игры. Мы можем только представить, как тяжело было видеть поражение…
Артур стукнул себя по груди, в классе раздался тихий возглас.

- Только разгромы. В хоккее - разгром, в волейболе - разгром, в их коронном биатлоне - и там разгром. Скандинавские люди стали хмурыми и дали сдачу …

Литераторша подняла на Артура глаза и отрицательно замотала головой.

- Нет, хотели отомстить, - исправился Артур, - И сделали совет между своими главными. Один, по имени Нобель, поднялся и говорит “Нам прежде всего надо победить печаль нашу. И Скандинавы создали курорт в снегу. У них нет много тепла. Горы и льдины. Там они построили теплые дома и бассейн с пузырями, чтобы в мороз купаться и плавать можно. К ним в аквапарк стали приезжать и даже с других стран! Чтобы плавать, когда идет снег. Строителей не пугали вызовы. Они мечтали заболоченные воды сделать так, чтобы там растворилась печаль и тоска. У них там много болот. Места непроходимые. А они сделали там собиратель, как для мусора. Туда приходишь и обрываешь нить своих страданий. Чтобы сожаления сыпались прямо в тину, в пучину. Для себя они хотели так сделать. У них сперва отобрали победы, сделали что люди руки опускали и вздыхали…

Артур стал добавлять от себя. Литераторша вернула его к чтению текста. Мальчику пришлось перескочить к параграфу обращения к классу.

- Сколько позволять сожалению обрушиваться на головы скандинавов?! Они что, зря давали обещание своим людям? Сделать им хорошо в их болотах? А соседи оборвали это обещание. Вот какие негодяи!

Учительница прервала Артура.

- Продолжит рассказ…продолжит эту тему, э-мм … Вероника. Да, ты! Иди к доске.

Девочка сменила Артура.

- У скандинавов были люди… - Верника запнулась и в классе послышались смешки.

Учительница нахмурилась на пересмешников и дала девочке знак возобновить чтение.

- Люди хотели отомстить, и наказать соседей. Нобель сказал им, что повторит сто раз, что так не завоевать победу. Надо хорошо делать у себя дома. Вот так появились много отелей Victory Bay. Снаружи холодно, а внутри хорошо. Всем разрешали приезжать, и оставлять свои печали в болоте. А у соседей, которые стащили всех спортсменов, не получалось сделать такие отели. И их все люди поехали в Скандинавию, чтобы избавляться от неприятностей. Зато когда гости приезжали из Скандинавии обратно, то накапливали трудности.

Повествование Вероники стало кружиться на одном месте. Учительница посадила ее на место и позвала Тимофея. Мальчик был из тех, что всегда готов. Пригласить его к доске всегда беспроигрышный шаг. Тимофей поставил себе перещеголять Артура и взял с высокой ноты.

- Голос точит силу, как вода, говорил Нобель. Из-за этого скандинавы не говорят много, они немногословные. Зато их сила не сточена.
Что за слово? Сточена…Не израсходована, так? - прервала учительница.

Тимофей кивнул с видом человека, который сам проверял эту силу и не нашел на ней износов и повреждений. Мальчик продолжил чтение. Класс слушал. Тема была уже за пределами своих обычных десяти-пятнадцати минут, в которые дети способны удерживать внимание, пусть и на интересном рассказе.

Учительница выставила руку вперед, прося Тимофея сделать паузу.

- Кто из вас бывал в Victory Bay?

К ее изумлению больше трети поднятых рук.
- Я забыла про двойку в полугодии, - заявила Осени, веснушчатая девочка-интроверт, - Психолог говорила, что это была навязчивая мысль и депрессия. Когда я купалась, то прошло все черное.
Раздались другие голоса. Дети высказывались что им понравилось в Victory Bay.

- Там хорошо! - подала голос еще одна ученица.

Учительница принялась успокаивать класс.
- У нашей страны есть первенство в спорте, - возразила она детям, - Мы великий народ!

Тимофей снова заговорил:
- В спорте мы крошим по всем статьям! Зачем нам болота, когда у нас победа?

Из класса раздалась фраза:
- Тима, ты сточен. То есть, в стоке!
Послышались смешки.

На перемене Тимофея окружили трое мальчиков и повалили с ног. Избивать не стали, но обзывали подхалимом, и менее приличными фразами.

- Думай, о чем говоришь. Кем ты себя возомнил? Телеведущим? Ха-ха, а на ногах не стоишь.
Тимофей вскочил и набросился на говорливого обидчика. Через полчаса двое подравшихся и литераторша предстали перед директором школы, грузным мужчиной с животиком и вторым подбородком.

Учительница доказывала, что урок был выстроен в рамках программы. Просто волнующая детей тема… Когда директору стало ясно что урок литературы в завершении подошел к Victory Bay, он передвинул бумаги ни своем столе. Под приказами и распоряжениями скрылся буклет, приглашающий посетить этот курорт.

Спустя две недели в этом кабинете собралась трое нападавших. Двое насупившись, один с испугом на лице, они стояли перед новым директором школы - бывшей учительницей литературы. На ее столе не было лишних бумаг, все отзывалось порядком.

На стене появился большой календарь с фотографиями победителей в различных видах спорта. Вещи старого директора стояли в коробке в углу, и дожидались когда их заберут.